Таджикистан переносит президентские выборы на октябрь

Голосование обычно проводится в ноябре. Пораженные кризисом, авторитарно настроенные лидеры иногда прибегают к отсрочке выборов в качестве тактики обеспечения более плавного хода событий.

В Таджикистане все складывается по-другому. Итак, верхняя и нижняя палаты парламента собрались 6 августа, чтобы проголосовать за проведение следующих президентских выборов 11 октября – за месяц до традиционной ноябрьской даты голосования.

Теперь, когда осталось всего два месяца, остается только один клочок интриги. Будет ли это действующий 67-летний президент Эмомали Рахмон, претендующий на очередной семилетний срок, или бразды правления будут переданы его сыну Рустаму Эмомали?

Неопределенность возникает из-за конституционного референдума 2016 года, который внес два важных изменения. Один из них снизил возрастной порог для отбора кандидатов с 35 до 30 лет. В декабре Эмомали исполнилось 32 года. Еще одно изменение предоставило Рахмону право баллотироваться на этот пост неопределенное количество раз.

Даже если Рахмон отойдет в сторону ради своего сына или кого-то еще, он сохранит сильные и бесповоротные полномочия по принятию решений в силу своего особого статуса лидера нации, который был создан для него в 2015 году в правовом закреплении, напоминающем Казахстан, где бывший президент Нурсултан Назарбаев сохраняет значительное закулисное влияние.

Однако на Эмомали смотрят как на сильного претендента на престолонаследие, особенно с апреля, когда он стал спикером верхней палаты парламента. В своей роли председателя Маджлиси милли он уже формально может занять место Рахмона в случае смерти президента или в противном случае неспособности выполнять свои обязанности. Кроме того, Эмомали все еще занимает пост мэра столицы Душанбе.

Несмотря на то, что ему уже далеко за шестьдесят, мысли Рахмона в принципе не должны быть слишком сильно сосредоточены на его смертности, хотя достоверной информации о состоянии его здоровья практически нет. Президент по таджикским меркам страдает ожирением, а его брат Нуриддин Рахмон умер от сердечной недостаточности в 2017 году. Старшему Рахмону было 67 лет, когда он умер – столько же лет президенту сейчас.

Еще одной деталью, обращающей внимание на преемственность, была частота, с которой Рустама Эмомали видели рядом с отцом на публичных мероприятиях в последние годы, – факт, который предполагал, что его готовили к главной работе. Впрочем, в последнее время это случалось все реже. В конце июля Рахмон прервал свой прерывистый приступ вызванной пандемией коронавируса изоляции, чтобы посетить дома граждан в городах Хисор и Рудаки, оба недалеко от Душанбе. Политические обозреватели читали подобные экспедиции как ранние предвыборные жесты. Отсутствие Эмомали не осталось незамеченным.

В последний раз Рахмон баллотировался на президентских выборах в 2013 году, он легко победил с 84 процентами голосов в хореографической процедуре, лишенной ценности как упражнение в демократии.

Другие кандидаты будут участвовать в Октябрьском голосовании, но они будут выполнять чисто декоративную функцию. Поскольку все жизнеспособные оппозиционные группы были изгнаны, не осталось ни одной силы, которая была бы технически в состоянии поддержать альтернативу.

Таджикистан, как и весь остальной мир, все еще борется со вспышкой COVID-19, хотя о масштабах кризиса можно только догадываться по накоплению анекдотических свидетельств и догадок. Вплоть до конца апреля власти в течение нескольких недель скрывали факт вспышки болезни, настаивая на том, что не обнаружили никаких случаев заболевания. Несмотря на то, что было принято мало превентивных мер, таких как блокирование, власти в последнее время стараются создать впечатление, что ситуация взята под контроль.

Принимая решение о проведении президентских выборов в октябре, законодатели не признавали ни продолжающегося кризиса, ни возможности его возобновления в будущем году.